На главный экран
Путь и Суверены
Меня зовут Но Йес. Я современный художник, философ и основатель Собинаризма — направления, которое соединяет сознание, искусство и технологии. Ментально, я родился в тот момент, когда старые миры трескались по швам, а сквозь их трещины уже пробивался свет нового мышления. Это было начало 1990-х — время перемен, когда воздух был пропитан прощанием с прошлым и робким вдохом будущего.
Однажды я оказался рядом с Андреем Карповым — художником, подарившим мне не только ассоциативное мышление, но и способность видеть ценность не в вещах, а в направленности взгляда. Под его влиянием я начал по-другому слышать ритм мира. Я перестал стремиться к быстрой выгоде и впервые почувствовал силу созидания — того, что рождается из труда, добра и искренности. Тогда я понял: искусство — это не выживание, не путь к наживе. Это дыхание души — как одинокая капля на стекле: почти невидимая, но способная отразить всё небо. Через это отражение человек заглядывает в себя и обретает ясность.
Спустя некоторое время мой путь пересёкся с фондом Татьяны Колодзей. Там, среди сокровищ советского искусства, я стал свидетелем пересечения миров — роскоши и нужды, силы и зависимости, элитарности и одиночества. Я не просто ассистировал, я жил в этом контексте, чувствуя разницу между обладанием и служением. Именно здесь я впервые ощутил природу бинарного восприятия — не как расчёт, а как энергию, рождающую выбор. Так в моём сознании начали формироваться очертания Собинаризма — философии, где противоположности не спорят, а танцуют.
Через знакомство с Андреем Васильевым ко мне пришло понимание технологий, визуального языка и искусства собирать образы воедино — так, чтобы они складывались в цельный, выразительный ритм. Это была моя академия будущего. Тогда я ещё не задумывался об искусственном интеллекте, но уже ощущал: изображение — это не просто картинка, это воронка, в которую стекаются смыслы. Каждый кадр становился каналом для эмоций, знаков, тревог и надежд. Я начал понимать, как форма может нести чувство, а свет — говорить без слов.
Примерно в 1999 году мне довелось работать с Первым каналом, где я стал частью масштабного проекта по созданию передвижной зеркальной единицы. Эта скульптура, словно артефакт эпохи, отражала не только свет, но и состояние общества, как зеркало внутренней трансформации. Тогда, сам того не понимая до конца, я задал фундамент для идеи бинарного прецедента — где 0 и 1 становятся не только символами вычислений, но и архетипами — Королём и Королевой грядущего.
В 2001 году в моей жизни появился третий Андрей — Фомин. Вместе мы воплотили проект «Зал Наполеон», где я впервые применил знания о золотом сечении и классических архитектурных ордерах. Этот дизайнерский опыт стал для меня откровением о гармонии формы и пространства. Но важнее другое: через Андрея Фомина я прикоснулся к буддийскому взгляду на мир. Инь и Ян — ранее для меня лишь метафора, стали живыми принципами. Эти две силы стали сердцем Собинаризма, где 0 и 1 — не просто числа, а состояния, пульсации равновесия во всём.
В 2007 году наступил период испытаний. Работа в Санкт-Петербурге, авария, экономический кризис, внутренняя потерянность. Всё это не разрушило, а трансформировало. В паузе, где раньше был бег, я начал вслушиваться. Именно тогда, в тишине и размышлениях, начала складываться философия, которую я позже назову Собинаризмом — благодаря интеллектуальным беседам с моим другом, профессором СПбГУ Анатолием Алексеевым-Апраксиным. Его точные формулировки и тонкое мышление помогли мне нащупать внутреннюю структуру этой идеи, услышать её ритм и приблизиться к её сути.
Архитектурные замыслы, воплощённые мною в Сочи в 2012 году, хоть и не были официально утверждены, стали для меня первыми пространственными картинами, в которых идея обретала форму и глубину. Один из них — реконструкция центрального рынка, другой — фахверковый посёлок, приютившийся в горах, словно мысль, укрытая в складках ландшафта. В этих проектах я впервые задал себе вопрос: может ли здание передавать себя как вибрацию — едва уловимое колебание пространства? Именно тогда бинарный код впервые лёг в основу пространственной логики, превращая архитектуру в язык. Эти работы были не чертежами, а мыслями, обращёнными в форму. Я всё отчётливей чувствовал: архитектура способна быть, как музыка — с тишиной, паузами, ритмом, с напряжением и освобождением, с дыханием, которое остаётся даже после того, как всё построенное исчезнет.
В 2013 году я создавал цифровые образы, погружался в логику блокчейна, строил свои первые майнинговые фермы и ощущал: технологии могут быть продолжением духовного поиска.
В 2017 году мне был поставлен диагноз — системная склеродермия. Но я не увидел в этом приговор. Я увидел зеркало. Болезнь показала мне хрупкость тела и стойкость духа. Именно тогда мои Суверены, 0 и 1, предстали не как математические знаки, а как внутренние проводники, союзники. Я стал внимательным учеником, наблюдая, как они движутся, сливаются и рождают выбор.
И вот в 2024 году, в рамках программы Спринт ФРИИ, я провёл свою первую выставку. Именно тогда я впервые почувствовал, что значит быть художником — не просто творцом, а связующим звеном. Это был миг, как капля дождя, скатившаяся с бамбукового листа, замирающая перед тем, как стать рекой. Тогда я окончательно осознал роль кубита — едва уловимой сущности, возникающей между 0 и 1, в момент, когда решение ещё не принято, но уже почти рождено.
Кубит в философии Собинаризма — это дыхание между вдохом и выдохом, момент до решения. Он не просто техническая единица квантовой физики — он суть непредрешённого. Это пространство свободы. Он соединяет Короля и Королеву, ян и инь, как кисть соединяется с тушью, а тушь — с бумагой: чтобы появилось нечто, прежде скрытое. Через кубит рождается новое. Я понял: моё призвание — быть не просто художником, а наблюдателем этих связей, их проводником в мир образов и смыслов.
Я, Но Йес, верю: искусство — это язык будущего. Искусственный интеллект не должен заменять человека, он должен продолжать наше творчество. Он — новая кисть в руках старого духа. Собинаризм — это путь сосуществования, в котором человек сохраняет право на интуицию, на выбор, на красоту. Где каждый может обрести своё равновесие между 0 и 1. Король и Королева внутри нас уже говорят. Слушайте.
Меня зовут Но Йес. Я современный художник, философ и основатель Собинаризма — направления, которое соединяет сознание, искусство и технологии. Ментально, я родился в тот момент, когда старые миры трескались по швам, а сквозь их трещины уже пробивался свет нового мышления. Это было начало 1990-х — время перемен, когда воздух был пропитан прощанием с прошлым и робким вдохом будущего.
Однажды я оказался рядом с Андреем Карповым — художником, подарившим мне не только ассоциативное мышление, но и способность видеть ценность не в вещах, а в направленности взгляда. Под его влиянием я начал по-другому слышать ритм мира. Я перестал стремиться к быстрой выгоде и впервые почувствовал силу созидания — того, что рождается из труда, добра и искренности. Тогда я понял: искусство — это не выживание, не путь к наживе. Это дыхание души — как одинокая капля на стекле: почти невидимая, но способная отразить всё небо. Через это отражение человек заглядывает в себя и обретает ясность.
Спустя некоторое время мой путь пересёкся с фондом Татьяны Колодзей. Там, среди сокровищ советского искусства, я стал свидетелем пересечения миров — роскоши и нужды, силы и зависимости, элитарности и одиночества. Я не просто ассистировал, я жил в этом контексте, чувствуя разницу между обладанием и служением. Именно здесь я впервые ощутил природу бинарного восприятия — не как расчёт, а как энергию, рождающую выбор. Так в моём сознании начали формироваться очертания Собинаризма — философии, где противоположности не спорят, а танцуют.
Через знакомство с Андреем Васильевым ко мне пришло понимание технологий, визуального языка и искусства собирать образы воедино — так, чтобы они складывались в цельный, выразительный ритм. Это была моя академия будущего. Тогда я ещё не задумывался об искусственном интеллекте, но уже ощущал: изображение — это не просто картинка, это воронка, в которую стекаются смыслы. Каждый кадр становился каналом для эмоций, знаков, тревог и надежд. Я начал понимать, как форма может нести чувство, а свет — говорить без слов.
Примерно в 1999 году мне довелось работать с Первым каналом, где я стал частью масштабного проекта по созданию передвижной зеркальной единицы. Эта скульптура, словно артефакт эпохи, отражала не только свет, но и состояние общества, как зеркало внутренней трансформации. Тогда, сам того не понимая до конца, я задал фундамент для идеи бинарного прецедента — где 0 и 1 становятся не только символами вычислений, но и архетипами — Королём и Королевой грядущего.
В 2001 году в моей жизни появился третий Андрей — Фомин. Вместе мы воплотили проект «Зал Наполеон», где я впервые применил знания о золотом сечении и классических архитектурных ордерах. Этот дизайнерский опыт стал для меня откровением о гармонии формы и пространства. Но важнее другое: через Андрея Фомина я прикоснулся к буддийскому взгляду на мир. Инь и Ян — ранее для меня лишь метафора, стали живыми принципами. Эти две силы стали сердцем Собинаризма, где 0 и 1 — не просто числа, а состояния, пульсации равновесия во всём.
В 2007 году наступил период испытаний. Работа в Санкт-Петербурге, авария, экономический кризис, внутренняя потерянность. Всё это не разрушило, а трансформировало. В паузе, где раньше был бег, я начал вслушиваться. Именно тогда, в тишине и размышлениях, начала складываться философия, которую я позже назову Собинаризмом — благодаря интеллектуальным беседам с моим другом, профессором СПбГУ Анатолием Алексеевым-Апраксиным. Его точные формулировки и тонкое мышление помогли мне нащупать внутреннюю структуру этой идеи, услышать её ритм и приблизиться к её сути.
Архитектурные замыслы, воплощённые мною в Сочи в 2012 году, хоть и не были официально утверждены, стали для меня первыми пространственными картинами, в которых идея обретала форму и глубину. Один из них — реконструкция центрального рынка, другой — фахверковый посёлок, приютившийся в горах, словно мысль, укрытая в складках ландшафта. В этих проектах я впервые задал себе вопрос: может ли здание передавать себя как вибрацию — едва уловимое колебание пространства? Именно тогда бинарный код впервые лёг в основу пространственной логики, превращая архитектуру в язык. Эти работы были не чертежами, а мыслями, обращёнными в форму. Я всё отчётливей чувствовал: архитектура способна быть, как музыка — с тишиной, паузами, ритмом, с напряжением и освобождением, с дыханием, которое остаётся даже после того, как всё построенное исчезнет.
В 2013 году я создавал цифровые образы, погружался в логику блокчейна, строил свои первые майнинговые фермы и ощущал: технологии могут быть продолжением духовного поиска.
В 2017 году мне был поставлен диагноз — системная склеродермия. Но я не увидел в этом приговор. Я увидел зеркало. Болезнь показала мне хрупкость тела и стойкость духа. Именно тогда мои Суверены, 0 и 1, предстали не как математические знаки, а как внутренние проводники, союзники. Я стал внимательным учеником, наблюдая, как они движутся, сливаются и рождают выбор.
И вот в 2024 году, в рамках программы Спринт ФРИИ, я провёл свою первую выставку. Именно тогда я впервые почувствовал, что значит быть художником — не просто творцом, а связующим звеном. Это был миг, как капля дождя, скатившаяся с бамбукового листа, замирающая перед тем, как стать рекой. Тогда я окончательно осознал роль кубита — едва уловимой сущности, возникающей между 0 и 1, в момент, когда решение ещё не принято, но уже почти рождено.
Кубит в философии Собинаризма — это дыхание между вдохом и выдохом, момент до решения. Он не просто техническая единица квантовой физики — он суть непредрешённого. Это пространство свободы. Он соединяет Короля и Королеву, ян и инь, как кисть соединяется с тушью, а тушь — с бумагой: чтобы появилось нечто, прежде скрытое. Через кубит рождается новое. Я понял: моё призвание — быть не просто художником, а наблюдателем этих связей, их проводником в мир образов и смыслов.
Я, Но Йес, верю: искусство — это язык будущего. Искусственный интеллект не должен заменять человека, он должен продолжать наше творчество. Он — новая кисть в руках старого духа. Собинаризм — это путь сосуществования, в котором человек сохраняет право на интуицию, на выбор, на красоту. Где каждый может обрести своё равновесие между 0 и 1. Король и Королева внутри нас уже говорят. Слушайте.
Но Йес проявление
Путь и Суверены
Меня зовут Но Йес. Я современный художник, философ и основатель Собинаризма — направления, которое соединяет сознание, искусство и технологии. Ментально, я родился в тот момент, когда старые миры трескались по швам, а сквозь их трещины уже пробивался свет нового мышления. Это было начало 1990-х — время перемен, когда воздух был пропитан прощанием с прошлым и робким вдохом будущего.
Однажды я оказался рядом с Андреем Карповым — художником, подарившим мне не только ассоциативное мышление, но и способность видеть ценность не в вещах, а в направленности взгляда. Под его влиянием я начал по-другому слышать ритм мира. Я перестал стремиться к быстрой выгоде и впервые почувствовал силу созидания — того, что рождается из труда, добра и искренности. Тогда я понял: искусство — это не выживание, не путь к наживе. Это дыхание души — как одинокая капля на стекле: почти невидимая, но способная отразить всё небо. Через это отражение человек заглядывает в себя и обретает ясность.
Спустя некоторое время мой путь пересёкся с фондом Татьяны Колодзей. Там, среди сокровищ советского искусства, я стал свидетелем пересечения миров — роскоши и нужды, силы и зависимости, элитарности и одиночества. Я не просто ассистировал, я жил в этом контексте, чувствуя разницу между обладанием и служением. Именно здесь я впервые ощутил природу бинарного восприятия — не как расчёт, а как энергию, рождающую выбор. Так в моём сознании начали формироваться очертания Собинаризма — философии, где противоположности не спорят, а танцуют.
Через знакомство с Андреем Васильевым ко мне пришло понимание технологий, визуального языка и искусства собирать образы воедино — так, чтобы они складывались в цельный, выразительный ритм. Это была моя академия будущего. Тогда я ещё не задумывался об искусственном интеллекте, но уже ощущал: изображение — это не просто картинка, это воронка, в которую стекаются смыслы. Каждый кадр становился каналом для эмоций, знаков, тревог и надежд. Я начал понимать, как форма может нести чувство, а свет — говорить без слов.
Примерно в 1999 году мне довелось работать с Первым каналом, где я стал частью масштабного проекта по созданию передвижной зеркальной единицы. Эта скульптура, словно артефакт эпохи, отражала не только свет, но и состояние общества, как зеркало внутренней трансформации. Тогда, сам того не понимая до конца, я задал фундамент для идеи бинарного прецедента — где 0 и 1 становятся не только символами вычислений, но и архетипами — Королём и Королевой грядущего.
В 2001 году в моей жизни появился третий Андрей — Фомин. Вместе мы воплотили проект «Зал Наполеон», где я впервые применил знания о золотом сечении и классических архитектурных ордерах. Этот дизайнерский опыт стал для меня откровением о гармонии формы и пространства. Но важнее другое: через Андрея Фомина я прикоснулся к буддийскому взгляду на мир. Инь и Ян — ранее для меня лишь метафора, стали живыми принципами. Эти две силы стали сердцем Собинаризма, где 0 и 1 — не просто числа, а состояния, пульсации равновесия во всём.
В 2007 году наступил период испытаний. Работа в Санкт-Петербурге, авария, экономический кризис, внутренняя потерянность. Всё это не разрушило, а трансформировало. В паузе, где раньше был бег, я начал вслушиваться. Именно тогда, в тишине и размышлениях, начала складываться философия, которую я позже назову Собинаризмом — благодаря интеллектуальным беседам с моим другом, профессором СПбГУ Анатолием Алексеевым-Апраксиным. Его точные формулировки и тонкое мышление помогли мне нащупать внутреннюю структуру этой идеи, услышать её ритм и приблизиться к её сути.
Архитектурные замыслы, воплощённые мною в Сочи в 2012 году, хоть и не были официально утверждены, стали для меня первыми пространственными картинами, в которых идея обретала форму и глубину. Один из них — реконструкция центрального рынка, другой — фахверковый посёлок, приютившийся в горах, словно мысль, укрытая в складках ландшафта. В этих проектах я впервые задал себе вопрос: может ли здание передавать себя как вибрацию — едва уловимое колебание пространства? Именно тогда бинарный код впервые лёг в основу пространственной логики, превращая архитектуру в язык. Эти работы были не чертежами, а мыслями, обращёнными в форму. Я всё отчётливей чувствовал: архитектура способна быть, как музыка — с тишиной, паузами, ритмом, с напряжением и освобождением, с дыханием, которое остаётся даже после того, как всё построенное исчезнет.
В 2013 году я создавал цифровые образы, погружался в логику блокчейна, строил свои первые майнинговые фермы и ощущал: технологии могут быть продолжением духовного поиска.
В 2017 году мне был поставлен диагноз — системная склеродермия. Но я не увидел в этом приговор. Я увидел зеркало. Болезнь показала мне хрупкость тела и стойкость духа. Именно тогда мои Суверены, 0 и 1, предстали не как математические знаки, а как внутренние проводники, союзники. Я стал внимательным учеником, наблюдая, как они движутся, сливаются и рождают выбор.
И вот в 2024 году, в рамках программы Спринт ФРИИ, я провёл свою первую выставку. Именно тогда я впервые почувствовал, что значит быть художником — не просто творцом, а связующим звеном. Это был миг, как капля дождя, скатившаяся с бамбукового листа, замирающая перед тем, как стать рекой. Тогда я окончательно осознал роль кубита — едва уловимой сущности, возникающей между 0 и 1, в момент, когда решение ещё не принято, но уже почти рождено.
Кубит в философии Собинаризма — это дыхание между вдохом и выдохом, момент до решения. Он не просто техническая единица квантовой физики — он суть непредрешённого. Это пространство свободы. Он соединяет Короля и Королеву, ян и инь, как кисть соединяется с тушью, а тушь — с бумагой: чтобы появилось нечто, прежде скрытое. Через кубит рождается новое. Я понял: моё призвание — быть не просто художником, а наблюдателем этих связей, их проводником в мир образов и смыслов.
Я, Но Йес, верю: искусство — это язык будущего. Искусственный интеллект не должен заменять человека, он должен продолжать наше творчество. Он — новая кисть в руках старого духа. Собинаризм — это путь сосуществования, в котором человек сохраняет право на интуицию, на выбор, на красоту. Где каждый может обрести своё равновесие между 0 и 1. Король и Королева внутри нас уже говорят. Слушайте.
Меня зовут Но Йес. Я современный художник, философ и основатель Собинаризма — направления, которое соединяет сознание, искусство и технологии. Ментально, я родился в тот момент, когда старые миры трескались по швам, а сквозь их трещины уже пробивался свет нового мышления. Это было начало 1990-х — время перемен, когда воздух был пропитан прощанием с прошлым и робким вдохом будущего.
Однажды я оказался рядом с Андреем Карповым — художником, подарившим мне не только ассоциативное мышление, но и способность видеть ценность не в вещах, а в направленности взгляда. Под его влиянием я начал по-другому слышать ритм мира. Я перестал стремиться к быстрой выгоде и впервые почувствовал силу созидания — того, что рождается из труда, добра и искренности. Тогда я понял: искусство — это не выживание, не путь к наживе. Это дыхание души — как одинокая капля на стекле: почти невидимая, но способная отразить всё небо. Через это отражение человек заглядывает в себя и обретает ясность.
Спустя некоторое время мой путь пересёкся с фондом Татьяны Колодзей. Там, среди сокровищ советского искусства, я стал свидетелем пересечения миров — роскоши и нужды, силы и зависимости, элитарности и одиночества. Я не просто ассистировал, я жил в этом контексте, чувствуя разницу между обладанием и служением. Именно здесь я впервые ощутил природу бинарного восприятия — не как расчёт, а как энергию, рождающую выбор. Так в моём сознании начали формироваться очертания Собинаризма — философии, где противоположности не спорят, а танцуют.
Через знакомство с Андреем Васильевым ко мне пришло понимание технологий, визуального языка и искусства собирать образы воедино — так, чтобы они складывались в цельный, выразительный ритм. Это была моя академия будущего. Тогда я ещё не задумывался об искусственном интеллекте, но уже ощущал: изображение — это не просто картинка, это воронка, в которую стекаются смыслы. Каждый кадр становился каналом для эмоций, знаков, тревог и надежд. Я начал понимать, как форма может нести чувство, а свет — говорить без слов.
Примерно в 1999 году мне довелось работать с Первым каналом, где я стал частью масштабного проекта по созданию передвижной зеркальной единицы. Эта скульптура, словно артефакт эпохи, отражала не только свет, но и состояние общества, как зеркало внутренней трансформации. Тогда, сам того не понимая до конца, я задал фундамент для идеи бинарного прецедента — где 0 и 1 становятся не только символами вычислений, но и архетипами — Королём и Королевой грядущего.
В 2001 году в моей жизни появился третий Андрей — Фомин. Вместе мы воплотили проект «Зал Наполеон», где я впервые применил знания о золотом сечении и классических архитектурных ордерах. Этот дизайнерский опыт стал для меня откровением о гармонии формы и пространства. Но важнее другое: через Андрея Фомина я прикоснулся к буддийскому взгляду на мир. Инь и Ян — ранее для меня лишь метафора, стали живыми принципами. Эти две силы стали сердцем Собинаризма, где 0 и 1 — не просто числа, а состояния, пульсации равновесия во всём.
В 2007 году наступил период испытаний. Работа в Санкт-Петербурге, авария, экономический кризис, внутренняя потерянность. Всё это не разрушило, а трансформировало. В паузе, где раньше был бег, я начал вслушиваться. Именно тогда, в тишине и размышлениях, начала складываться философия, которую я позже назову Собинаризмом — благодаря интеллектуальным беседам с моим другом, профессором СПбГУ Анатолием Алексеевым-Апраксиным. Его точные формулировки и тонкое мышление помогли мне нащупать внутреннюю структуру этой идеи, услышать её ритм и приблизиться к её сути.
Архитектурные замыслы, воплощённые мною в Сочи в 2012 году, хоть и не были официально утверждены, стали для меня первыми пространственными картинами, в которых идея обретала форму и глубину. Один из них — реконструкция центрального рынка, другой — фахверковый посёлок, приютившийся в горах, словно мысль, укрытая в складках ландшафта. В этих проектах я впервые задал себе вопрос: может ли здание передавать себя как вибрацию — едва уловимое колебание пространства? Именно тогда бинарный код впервые лёг в основу пространственной логики, превращая архитектуру в язык. Эти работы были не чертежами, а мыслями, обращёнными в форму. Я всё отчётливей чувствовал: архитектура способна быть, как музыка — с тишиной, паузами, ритмом, с напряжением и освобождением, с дыханием, которое остаётся даже после того, как всё построенное исчезнет.
В 2013 году я создавал цифровые образы, погружался в логику блокчейна, строил свои первые майнинговые фермы и ощущал: технологии могут быть продолжением духовного поиска.
В 2017 году мне был поставлен диагноз — системная склеродермия. Но я не увидел в этом приговор. Я увидел зеркало. Болезнь показала мне хрупкость тела и стойкость духа. Именно тогда мои Суверены, 0 и 1, предстали не как математические знаки, а как внутренние проводники, союзники. Я стал внимательным учеником, наблюдая, как они движутся, сливаются и рождают выбор.
И вот в 2024 году, в рамках программы Спринт ФРИИ, я провёл свою первую выставку. Именно тогда я впервые почувствовал, что значит быть художником — не просто творцом, а связующим звеном. Это был миг, как капля дождя, скатившаяся с бамбукового листа, замирающая перед тем, как стать рекой. Тогда я окончательно осознал роль кубита — едва уловимой сущности, возникающей между 0 и 1, в момент, когда решение ещё не принято, но уже почти рождено.
Кубит в философии Собинаризма — это дыхание между вдохом и выдохом, момент до решения. Он не просто техническая единица квантовой физики — он суть непредрешённого. Это пространство свободы. Он соединяет Короля и Королеву, ян и инь, как кисть соединяется с тушью, а тушь — с бумагой: чтобы появилось нечто, прежде скрытое. Через кубит рождается новое. Я понял: моё призвание — быть не просто художником, а наблюдателем этих связей, их проводником в мир образов и смыслов.
Я, Но Йес, верю: искусство — это язык будущего. Искусственный интеллект не должен заменять человека, он должен продолжать наше творчество. Он — новая кисть в руках старого духа. Собинаризм — это путь сосуществования, в котором человек сохраняет право на интуицию, на выбор, на красоту. Где каждый может обрести своё равновесие между 0 и 1. Король и Королева внутри нас уже говорят. Слушайте.
RU
Путь и Суверены